Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
В игре добра и зла, отрады и невзгод,
Коротких ясных дней и долгих непогод —
Что ж небо обвинять!.. Палач, но подневольный.
Ты лучше пожалей несчастный небосвод.
Чем ближе к смерти я, тем каждый день живей;
Чем царственнее дух, тем плоть моя скудней...
Все удивительней вино существованья:
Чем отрезвленней я, тем становлюсь хмельней.
Чем меньше мне дышать, дыханье все полней.
Чем медленней иду, догнать меня трудней.
И все живое мне, простившемуся с жизнью,
Чем чужероднее, тем ближе и родней.
Есть время праздновать и время горевать,
И кутать нас в ковры, и снова их срывать...
Когда мудрец легко все это принимает,
Тогда окажется: легко и умирать.
Когда в погоне Смерть задышит за спиной.
Когда в глазах у нас померкнет мир земной,
Сердца — веселыми швырнем на сито Жизни!
И можно пылью стать под уличной метлой.
Вот я смиренно лег под траурный покров,
И закопать меня могильщик мой готов... Вино!
Восстань из тьмы, покинь бутыль-могилу,
Чтоб сердце мертвое во мне забилось вновь!
Пусть вечно дух хмельной, венчая путь земной,
Из глубины земной восходит надо мной.
К могиле подойдет измученный похмельем,
Вздохнет он надо мной — и сызнова хмельной.
Уж Книгу Жизни мне покинуть — ах, пора,
У Смерти побывать в кривых когтях пора.
О, добрый мой саки, век оставайся добрым!
Воды в дорогу дай: спускаться в прах пора.
Небесный круг — на мне истлевший поясок;
Джейхун — слеза моя, смочившая песок;
Ад — из пожара мук отпавший уголек;
Рай — первый миг, когда я отдохнуть прилег.
Вдруг этой ночью вновь тобою грезить стал,
Страницы давних лет в который раз листал.
Спасибо памяти, я вновь играл на лютне,
И пел, и пировал, и губы целовал...