О сколько нам открытий чудных
Готовит просвященья дух,
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений - парадоксов друг,
И случай, Бог изобретатель.
Судачат: я гульбой, презрев молву, живу.
Попойками во сне и наяву живу!..
Открытое для всех, подумаешь, открытье:
Вот чем я в тайниках души живу — живу!
Поймешь, когда пройдешь по всем путям земли:
Следы блаженств и бед сливаются вдали,
Потом с лица земли добро и зло уходят.
Так хочешь, болью стань, а хочешь, исцели.
О, милое дитя, ты робостью пленишь,
Но лучше, коль со мной робеть повременишь:
Глаза ли влажные мне рукавом осушишь,
Сухие губы ли устами увлажнишь.
С ночных небес вот-вот обрушится беда...
Вели, красавица, вина подать сюда.
Ты, драгоценная, — не золото, глупышка,
Зарыв, откапывать не станут никогда.
Шиповник с облачных крутых вершин летит
Совсем как белый цвет земных долин летит
Багряное вино я лью в лилейный кубок,
А из лиловых туч на луг жасмин летит.
Хрусталь с рубиновым подай, сынок, сюда,
Чтоб сквозь него луна казалась молода!..
Ведь «пламя юности» (всмотрись!) уже вода
А «счастье наяву» приснилось, как всегда.
О красках мир забыл, снегами весь укрыт.
Напомним! Пусть у нас рубин вина горит,
И благовонный уд лесным дымком пьянит,
И благозвонный уд мелодией пленит.
Вот отпылали мы. Где дым остался? — там
Весь денежный доход где проедался? — там
Но кто честит меня пьянчугой харабатным —
Знавал ли харабат? Где обретался там?
Кувшину этому, глядите, грош цена,
Но хмелем я его наполнил допьяна,
И так-то мне, друзья, он булькал по дороге:
«Я тоже, как и ты, полно хлебнул вина».
Хоть мы еще не прах, но дни скудным-скудны,
Приметы Бытия для нас черным-черны...
Зато в ладоши бьем, когда хмельным-хмельны,
Продляя пляской дни, что вновь полным-полны!