О сколько нам открытий чудных
Готовит просвященья дух,
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений - парадоксов друг,
И случай, Бог изобретатель.
Кто способен чувствовать изящное и наслаждаться им, кому доступны все человеческие чувства, тот еще не художник, ибо можно сильно, живо и пламенно чувствовать, и вместе с тем не уметь выражать своих чувств.
Художник должен быть и историк, и поэт, и философ, и наблюдатель. И оно подлинно так: все великие художники вместе были ученые люди.
Образованный музыкант может с такой же пользой учиться на рафаэлевской Мадонне, как художник на симфонии Моцарта. Больше того: для скульптора каждый актер становится неподвижной статуей, для последнего же произведения скульптора - ожившие фигуры; для художника стихотворение превращается в картину, музыкант воплощает картину в звуки. Эстетика одного искусства есть эстетика и другого; только материал различен.
Во всех профессиях есть подлинные художники, и они обладают непобедимым самолюбием, художественным чутьем, несокрушимой стойкостью. Никогда нельзя ни купить, ни продать их совесть. Сколько бы ни желал талантливый актер зла своему театру или автору, нарочно он не в состоянии плохо сыграть роль. Химик, призванный для того, чтобы обнаружить мышьяк в трупе, найдет его, если он есть. Писатель, художник будут верны своему искусству, даже у подножья эшафота.
...цель личной выгоды у художника убивает всякое произведение искусства.
...я никогда не отделял художника от мыслителя, как не могу отделить художественной формы от художественной мысли.
...художник должен не только много видеть вокруг себя на свете и быть знакомым с его внешними и внутренними явлениями, но многое и великое должно пройти через его собственный ум, через его собственную грудь, должно глубоко проникать и волновать его собственное сердце, он должен многое испытать и пережить, прежде чем он будет в состоянии воплотить в конкретных образах подлинные глубины жизни. Именно поэтому хотя гений и вспыхивает в юности, как это было, например, у Гёте и Шиллера, однако лишь зрелый возраст и старость способны давать завершенные, подлинно зрелые художественные произведения.
Подлинный художник лишен тщеславия, он слишком хорошо понимает, что искусство безгранично. Он смутно ощущает расстояние, отделяющее его от цели; и, быть может, в ту пору, когда люди восхищаются им, он страдает из-за того, что еще не достиг вершины, откуда излучает сияние величайший гений, подобно далекому солнцу.
Истинный художник, любящий больше всего искусство, никогда не удовлетворен собою и старается идти все дальше...
Сказал художник: «Я влияньям не подвержен! Нет в мире мастеров, к которым я привержен, И я ни у кого не проходил ученья, И я не признаю ни одного теченья!» Ах, вот как! Что ж, побьемся об заклад: Он попросту дурак на свой особый лад.