Вино запрещено, но есть четыре «но»:
Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино.
При соблюдении сих четырех условий
Всем здравомыслящим вино разрешено.
Повседневность начинается на улице, а кончается в бесконечности.
Все человеческие вопросы... должны быть осмыслены по-новому — в поисках ошеломляюще нетрадиционных ответов.
Искусство вечно именно потому, что жизнь человеческая коротка. Это — цена...
Судить людей надо или по абсолютным нравственным нормам, или по нормам времени, в которое они живут. Но не по нормам времени, когда живем мы.
Самая большая трагедия для мыслящего человека — остывание страсти к познанию.
Поиск любой истины — художественной, научно-технической, а не только нравственной — заключает в себе большую этическую ценность, потому что любая истина убийственна для лжи.
Да, человек должен жить по законам вечности именно потому, что он не вечен. Если бы он был вечен, то мог бы разрешить себе «роскошь» жить по законам мгновения. Но поскольку открыть в мгновении вечность — его единственная надежда на бессмертие, то должен жить он, отрешившись от мгновения.
Отличие нравственных истин от научных в том, что в мире нравственных истин «изобретение велосипеда» не только не смешно, но даже важно: человек открывает то, что было высказано мудрецами две или три тысячи лет назад. Но он не повторяет, а именно открывает это сам...
Наверное, самое трагическое из несовершенств — несовершенство человека.
Отличие лжи от истины в том, в частности, что ложь может быть тотальной. А истина — не может. Она разрешает старые сомнения и порождает новые. Она не может быть тотальной, потому что она универсальна. Она дочь сомнений, и она мать сомнений. Тотальна ложь. В этом одновременно и ее мощь и ее обреченность. А истина универсальна, в этом ее уязвимость и долговечность.