Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
С тоской никто из нас не дружен. Хорошо.
И пусть ни крошки нет на ужин, — хорошо.
С незримой кухни тайн мы получаем пищу,
И чужакам наш хлеб — не нужен. Хорошо!
С подругой на лугу вино из кубка пью,
А рай обещанный, желаешь, отдаю.
Вы все на «ад» и «рай» так дешево купились!
Кто в ад заглядывал? Кто побывал в раю?
Саки! Ведро вина багряного неси:
Похмельем болен я, вот хмелем и спаси.
Я — павшая бутыль, кровь вылилась из сердца!..
Тут мешкать можно ли, у совести спроси!
Угомонись и брось весельчаков корить,
Подножки ставить им и пакости творить.
Однажды ты поймешь, как мало жить осталось,
Тогда разучишься мгновеньями сорить.
Пусть гурию опять я завтра обниму!
И чашу пусть опять я завтра подниму!
«Ах, подари, Господь, раскаянье ему!»
Да не подарит он. Да я и не приму.
Зачем я пью вино? Шататься под луной?
Прохожего пугать бравадою хмельной?..
Я из бесчувствия вытягиваю душу,
Затем и пью всегда, причины нет иной.
«Гуляка! — звонкий зов я слышу по утрам. —
Оставь безумный мир! Беги в питейный храм!
Скорей, пока вино доступно в полной мере,
Пока не налили по полной мере нам!»
Дни, как любых бродяг, побором облагай:
На ложе радости пред кубком возлегай.
Хулой, как и хвалой, пресытился Всевышний,
Желанное — своим без спроса полагай.
Вино у гурии певучей если есть,
Ручей под ивою плакучей если есть,
Неужто это все про ад тебе напомнит,
Коль даже дивный рай — не лучше (если есть!).
Когда пришла пора печали превозмочь,
Пылай, мятежный дух, трудись, гони их прочь:
В день первый, во второй, и в третий, и в четвертый,
И в пятый, и в шестой, в субботу — день и ночь!