Как часто говорят в делах: еще успею.
Но надобно признаться в том,
Что это говорят, спросяся не с умом,
А с леностью своею.
Все! Я с разлучницей-наукой не знаком,
Звезду счастливую с утра почту вином!
С подругой полный лад, расклад планет удачен,
Нельзя откладывать пирушку на потом!
Ах, сердце, наша страсть и так-то не бальзам.
За что в кострах разлук обугливаться нам?
В томленье по ее божественному лику
Блуждаю взглядом я весь день по небесам.
Два локона твоих назвал бы я друзьями,
Свиданья розами, а дни разлук шипами.
Из-под щита волос твой взгляд — удар копья.
В любви — глоток воды, ты в миг размолвки — пламя.
«Твой локон так душист, что хочется вкусить...»
«Вкусить?! Кусай себя, не нужно и просить».
«Тогда уж покушусь на два плода желанных».
«Опомнись! Кипарис вдруг стал плодоносить?!»
Сказал я: «Мне с тобой светло, как при луне».
Был жаркий поцелуй ответом в тишине.
«Признайся...» — говорю. «Но в чем?» — «Ты не изменишь?»
«Сегодня ж изменю!» И тут — смолчать бы мне...
Едва ты вышла в сад, смутился алый мак,
Не успокоится от зависти никак.
А что же кипарис тебе не поклонился?
Увидел дивный стан, его хватил столбняк!
Вздыхая по тебе, брожу меж стен пустых.
Лишась тебя, мой дом стал черным и затих.
Как слуг, тебе вослед я шлю глаза и сердце:
Всем сердцем я с тобой, твой путь — в глазах моих.
Уж так пылал тобой!.. Лишь начадил вокруг.
Ожогом на сердце начальный стал недуг.
Уж так старался я с тобой соединиться!..
Но если не судьба, то не судьба, мой друг.
А вот кувшин: как я, любовь он знал когда-то,
В оковах локонов, как раб, стенал когда-то.
Вот ручка у него на горле замерла:
Свою любимую он обнимал когда-то!..
Неверную забыть? Расстаться? Ну и ну.
Уж будто брошу жить и умирать начну?
Напомню ей, как бьют изменников ислама,
И в веру прежнюю пощечиной верну.