Самый счастливый человек тот,
Кто дает счастье наибольшему числу людей.
Сказало сердце мне: «Учить меня начни.
Науки — таинства, но что таят они?»
Я начал с азбуки: «Алеф...» И слышу: «Хватит!
Свой своего поймет, лишь буквой намекни».
Из сердца и любовь, и гнев изгнавший — где?
Единство богохульств и вер познавший — где?
Начала и концы своей судьбы презревший
И убедить себя ни в чем не давший — где?
Гляжу на лик Земли — лишь спящих вижу я.
Во глубине земли — лежащих вижу я.
Гляжу в Небытие — вблизи, вдали, повсюду
Отсюда и сюда спешащих вижу я.
Где польза от того, что мы пришли — ушли?
Где в коврик Бытия хоть нитку мы вплели?
В курильнице небес живьем сгорают души.
Но где же хоть дымок от тех, кого сожгли?
Эй, суфий-простачок! Ты Божество зовешь.
Но Бог и там, и тут. Отколь Его зовешь?
Коль ты с Ним заодно, тогда с чего зовешь?
Коль ты с Ним не знаком, тогда кого зовешь?
Коль небеса к добру склонить не в нашей воле,
То восемь их иль семь, тебе не все равно ли?
Коль так и так умрем, важна забота, что ли,
В могиле муравьи сожрут иль волки в поле.
Ты, ради жалких благ вседневно суетясь,
И думать позабыл: все ближе смертный час.
Хотя б на миг очнись, взгляни хотя б однажды,
Как Время яростно и слепо топчет нас!
«Вчера» уже прошло, и вспоминать не стоит.
И «завтра» днем надежд воображать не стоит.
От «завтра» и «вчера» подмоги ждать нельзя.
Сегодня веселись! Жизнь обижать не стоит.
Раб тела ветхого, страстей его и боли,
Ты будешь по свету кружить, мой друг, доколе?
Уходят. Мы уйдем. Еще придут. Уйдут...
И нет ни одного, кто надышался б вволю.
Старательный гончар! Тебе и невдомек,
Что и тебе уйти уже назначен срок.
И тот печальный день не так уж и далек,
Когда твой прах возьмут и вылепят горшок.