Как часто говорят в делах: еще успею.
Но надобно признаться в том,
Что это говорят, спросяся не с умом,
А с леностью своею.
Пьянчуги! Суть миров в вине воплощена.
Вон — солнце: пиала небесного вина.
Хоть цель творения от всех утаена,
В брожении хмельном отыщется она.
Как миской нас накрыв, небесный кров лежит.
Под ним, растерянный, его улов дрожит.
У неба к нам любовь, как у кувшина к чаше:
Склоняется он к ней, меж ними кровь бежит.
Подай вина! От мук один бальзам — оно.
Надежду на любовь дает сердцам оно.
Милей, чем небосвод — кошмарный череп мира,
Единственным глотком дороже нам — оно!
Где скверное вино, пируют без помех;
Где церемоний нет, царит веселый смех.
Кончай завидовать завидной чьей-то доле,
Возрадуйся, что ты живешь не хуже всех.
На роскошь Бытия не зарься, ни к чему,
Добро и зло судьбы равно влекут во тьму.
Ты жив — и хорошо... Круженью неба тоже
Прерваться точно так, как веку твоему.
Довольно плакаться! Подумаешь, беда,
Что так стремительно проносятся года.
Подумай, кто-нибудь остановил бы Время,
Пришел бы твой черед родиться? Никогда!
Стихии сочетав, Хозяин сплел узор.
За что же выбросил его в ненужный сор?
Коль вышло хорошо, уничтожать — зачем же?
Коль вышло кое-как, тогда — кому укор?
Спросил ты: чем узор земли и звезд рожден?
Мир древен. Многолик. Как море, протяжен...
Такой узор порой покажется из моря,
А вскоре в глубину опять уходит он.
Зовешься суфием, а в сердце мрак? — увы.
В призывах ханжеских большой мастак? — увы.
Лохмотья раздобыл — отшельникам на зависть!
Посмотрит завтра Бог и скажет так: «Увы!»
Коль наслаждение ты только в том и видишь,
Что сердце в тихий миг внезапно вновь обидишь,
Ты явно тронулся умом. Не видел свет
Подобной глупости: всю жизнь из бед не выйдешь.