О сколько нам открытий чудных
Готовит просвященья дух,
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений - парадоксов друг,
И случай, Бог изобретатель.
Страх и надежда — вот два орудия, при помощи которых управляют людьми, но вместо того чтобы пользоваться этими двумя орудиями, не делая различия между ними, следует использовать их в соответствии с их природой. Страх не возбуждает, сч сдерживает; и использование его в законах о наказаниях служит не тому, чтобы побуждать делать добро, а тому, чтобы помешать творить зло. Не видно даже, чтобы страх перед нищетою делал когда-либо бездельников трудолюбивыми. Вот почему для того, чтобы возбудить среди людей настоящее соревнование в труде, следует показывать им, что труд — это не средство избежать голода, а способ достигнуть благосостояния. Так давайте же установим такое общее правило: никто не должен быть покаран за то, что он не делал чего-либо, но за то, что он сделал.
Цензура может быть полезна для сохранения нравов, но никогда — для их восстановления. Учреждайте цензоров, пока законы в силе; как только они потеряли силу — все безнадежно; ничто, основанное на законе, больше не имеет силы, когда ее не имеют больше сами законы.
Законы — это лишь условия гражданской ассоциации. Народ, повинующийся законам, должен быть их творцом: лишь тем, кто вступает в ассоциацию, положено определять условия общежития.
Слова «рабство» и «право» противоречат друг другу; они взаимно исключают друг друга. Такая речь: «Я с тобой заключаю соглашение полностью за твой счет и полностью в мою пользу, соглашение, которое я буду соблюдать, пока это мне будет угодно, и которое ты будешь соблюдать, пока мне это будет угодно» — будет всегда равно лишена смысла, независимо от того, имеются ли в виду отношения человека к человеку или человека к народу.
Мудрый законодатель начинает не с издания законов, а с изучения их пригодности для данного общества.
Сила не творит право, и люди обязаны повиноваться только властям законным.
Только в отношении людей со средним достатком законы действуют со всей своей силой; они в равной мере бессильны и против сокровищ богача, и против нищеты бедняка; первый их обходит, второй от них ускользает; один рвет паутину, а другой сквозь нее проходит.
Опыт давно уже приучил народ быть благодарным своим правителям за то, что они ему не причинили всего того зла, какое они могли ему причинить, и обожать своих правителей, когда народ им не ненавистен. Глупец, которому повинуются, может, как и всякий другой, карать преступления — настоящий государственный деятель умеет их предупреждать; он утверждает свою достойную уважения власть не столько над поступками, сколько, в большей еще мере, над волею людей.
Сила законов зависит еще больше от собственной их мудрости, чем от суровости их исполнителей; а общественная воля получает наибольший свой вес от разума, которым она продиктована.
Чем более неистовы страсти, тем более необходимы законы, чтобы их сдерживать.